Современная западная философия - рикёр (ricoeur) поль

Задачей своего творчества считает разработку обобщающей концепции человека с учетом того вклада, который внесли в нее "философия жизни" , феноменология, экзистенциализм, персонализм, психоанализ и др.

В отличие от традиционной герменевтики, Р., опираясь на Хайдеггера, переносит герменевтическую проблематику в онтологическую плоскость: герменевтика для него не только метод познания, но прежде всего способ бытия.

Фундаментальным понятием философии Р. считает понятие личности, поскольку личность есть место рождения значений, дающих начало и смысл миру человеческой культуры. В своих философско-антропологических исследованиях Р. руководствуется регрессивно-прогрессивным методом, опираясь на который он предполагает диалектически осмысливать явления в единстве их трех временных измерений: прошлого, настоящего и будущего. Применительно к человеческой субъективности цель этого метода заключается в том, чтобы, высветив "археологию" субъекта, найти доступ к его телеологии, движению в будущее. Что касается первой задачи, то здесь Р. противопоставляет свою концепцию классической трактовке субъекта как сознания; при этом Р. опирается на учение Гуссерля о "жизненном мире", фундаментальную онтологию Хайдеггера и особенно на психоанализ Фрейда. Последний он понимает в качестве герменевтики, нацеленной на постижение "изначальных влечений" человеческого Я через осмысление форм их сублимации в культуре. Пределом регрессивного анализа Р. полагает "изначальную волю" индивида к бытию, связанную с переживанием и осознанием возможности не-бытия. Прогрессивный анализ направлен на "профетию" человеческого духа, где источник смысла располагается не за субъектом, как это имеет место в "археологии", а перед ним. Здесь Р. активизирует идеи гегелевской феноменологии духа и феноменологию религии, развитую Мирча Элиаде; если первая раскрывает телеологию человеческой субъективности, то вторая свидетельствует об устремленности человека к священному, задающему эсхатологические перспективы человеческому существованию, а через него и истории в целом. Несмотря на явные различия между психоанализом, феноменологией духа и феноменологией религии, все они имеют право на существование при том условии, что рассматриваются как дополняющие друг друга; философии как герменевтике надлежит соединить эти интерпретации человеческого феномена и стать экзегезой всех значений, существующих в мире культуры.

Изначальным условием человеческого опыта является его языковый характер. Отсюда следует, что культурное творчество всегда символично. Эту идею Р. также заимствует у Фрейда, высказавшего ее при толковании либидо, обладающего исключительной способностью к отсроченному символическому удовлетворению, при котором либидозная цель заменяется целью идеальной. Либидо выводит человека из области биологии в сферу культурных значений. Под символом Р. понимает любую структуру значений, где один смысл прямой, первичный, буквальный при помощи добавлений обозначает другой смысл косвенный, вторичный, иносказательный, который может быть воспринят только посредством первого смысла. Языку, по Р., изначально свойственна символическая функция, суть которой была раскрыта Гуссерлем, предъявившим к языку двойное требование: требование логичности, идущего от telos, и требование допредикативного объяснения, идущего от arche; язык, совершая движение "вспять", находит собственное обоснование в том, что не является языком, и он сам обозначает свою зависимость от того, что делает его возможным со стороны мира; так язык сообщает о символической функции, что определяет логику герменевтики как логику двойного смысла. Особенность символа, в рикёровском его понимании, состоит в том, что он дает смысл при помощи другого смысла: изначальный, буквальный смысл в нем отсылает к смыслу иносказательному, экзистенциальному, духовному. В 70-е годы Р. подходит к проблематике символа с иным, "более подходящим", по его словам, инструментарием; таковым выступает метафора. Метафора, перемещающая анализ из сферы слова в сферу высказывания, вплотную подводит Р. к проблеме инновации, на которую направлен его прогрессивный анализ: значение метафоры не заключено ни в одном из отдельно взятых слов, оно рождается в конфликте, в том напряжении, которое возникает в результате соединения слов в высказывании; метафора наглядно демонстрирует символическую функцию языка: буквальный смысл отступает перед метафорическим смыслом, соотнесенность слова с реальностью и эвристическая деятельность субъекта усиливаются; в метафорическом выражении, нарушающем семантическую правильность фразы, несовместимым с ее буквальным прочтением, осуществляется человеческая способность к творчеству.

В последние годы Р. находит трактовку герменевтики как интерпретации символов весьма узкой и делает объектом интерпретации тексты культуры (литературные произведения, исторические повествования и т.п.). Интерпретация в этом смысле есть преимущественный способ включения индивида в целостный контекст культуры, одна из существеннейших основ деятельности в культуре. Сохраняя прежнее намерение создать концепцию интерпретации, основанную на диалектическом понимании времени, Р. вводит в герменевтический анализ деятельностный принцип. Задачу герменевтического постижения сегодня он видит в том, чтобы обосновать роль человека как субъекта культурно-исторического творчества, в котором и благодаря которому осуществляется связь времен и которое зиждется на активной деятельности индивида.

Новая позиция Р. складывается под сильным воздействием, с одной стороны, учения Августина о времени как состояниях души, с другой аристотелевской трактовки завязывания интриги в художественном произведении и миметической сущности искусства. Одновременно в своей концепции повествовательности он остро ставит вопрос о взаимодействии между философско-герменевтическим и научным подходами в постижении человека и мира культуры. В 90-х годах Р. делает акцент на проблеме взаимодействия и взаимопонимания людей их общении, совместном бытии; в центре внимания Р. проблемы этики и политики, и особенно проблема ответственности в политической деятельности: отрыв политики от морали чреват, по Р., политическим цинизмом, смертельно опасным для всего человечества.

И.С.Вдовина

Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995; Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., 1996; Живая метафора // Теория метафоры. М.,1990; Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры. М., 1990; Histoire et verite. P., 1964; Le conflit des interpretations. Essais d&hermeneutique. P., 1969; Temps et recit. P., 1983-85; Du texte a Faction. P., 1987; Soi-meme comme un autre. P., 1990; Reflexion faete. Autobiographie intellectuelle. P., 1995.

M. Bohnke. Konkrete Reflexion. Philosophische und theologische Hermeneutik. Ein Interpretationsversuch uber Paul Ricour. Fr./M., Bern, 1983; Ontology and Eschatology in Philosophy of Paul Recoeur. Amsterdam, 1981; J.B. Tompson. Critical Hermeneutics. A Study in the Thought of Paul Ricoeur and Jurgen Habermas. Cambridge, 1981; В. Waldenfels. Phanomenologie in Frankreich. Fr./M., 1987. Kap.V.; D. Wood (ed.). On Paul Ricoeur. Narrative and Interpretation. L., N.Y., 1991.